Последствия колонизации

Последствия колонизации, осуществлявшейся греками и финикийцами, были многочисленны и значительны. Во-первых, ускорилось установление отношений между удалёнными друг от друга народами и регионами, которые ранее игнорировали друг друга; скажем больше, колонизация способствовала органическому единству экономики древнего мира, дополняя ресурсы и возможности всех стран.

Вдоль торговых дорог эти влияния впоследствии распространятся дальше, проявляясь на уровне цивилизации: они примут непосредственное участие в создании «цивилизаций» в средиземноморском смысле слова. Это было скорее следствием, чем целью колонизации. Результаты часто превосходят ожидания.

Можно сказать более точно: колонизация если не наладила, то по меньшей мере ускорила и сделала постоянным распространение сырья и рассчитанных на повседневное потребление товаров. Это касается не только колоний и метрополий, но и континентальных районов.

Двойной поток, который достигает Запада в начале 1-го тысячелетия до нашей эры, не является на самом деле единственным: движение было круговым — с востока на запад и с запада на восток — и не ограничивалось взаимоотношениями между метрополиями и их колониями. Как правило, торговцы, которые сопровождали на Запад готовую продукцию, обменивали её на сырье, — это и было истинной целью колонизации. Наконец, финикийцы и греки были не единственными, кто перемещался по дорогам Средиземноморья.

Этруски, которые также были предприимчивыми мореплавателями, появляются на Востоке уже в период архаики. Возможно, их присутствие на Востоке не только стало следствием их морской экспансии, но имело более давние корни. Как бы там ни было, они сыграли главную роль в становлении потока, который шёл с запада на восток. Легендарные повествования, упоминающие о деятельности этрусков на Востоке, так же как обнаружение бронзы и этрусских предметов в Греции — в самих Афинах, — на Кипре и в Малой Азии, свидетельствуют о том, что этруски появились в данном регионе в очень давнюю эпоху. В период Античности установились отношения между Востоком и дальним Западом, но, с другой стороны, тартезийцы считались данниками Ассирии, в то время как их влияние распространялось на Финикию.

Если бы можно было составить археологическую карту, детально показывающую распределение обмениваемых товаров — тех, которые дошли до нас, — по регионам и эпохам, мы обрели бы, несомненно, ценный рабочий инструмент. Однако такая карта ещё очень не скоро сможет отразить всю реальность, поскольку торговый динамизм имел и другие последствия: он повлёк за собой перемещение многих людей, неожиданные и продолжительные контакты — всё то, что не отражает простая констатация количества вывезенных коринфских или финикийских ваз.

Тем не менее такая карта показала бы основные направления живой истории, и прежде всего помогла бы составить представление об отношениях между народами начиная с X века до нашей эры. Море непрерывно бороздили боевые эскадры (история едва упоминает о них) и отряды моряков, плававших с грузами по всем направлениям, связывающим опорные пункты и порты с действующими центрами производства. В то же время в порты стекались караваны нумидийцев и иберов, лигуров и галлов, италиков и иллирийцев, фракийцев и скифов — они приходили из внутренних регионов и снова отправлялись в дальний путь, зачастую за тысячи километров. Каждая точка пересечения сухопутных и морских путей становилась, таким образом, очагом двойного процесса концентрации и сбыта товаров.

Но, нужно заострить на этом внимание, создание подобных очагов скорее было делом рук немногочисленных инициаторов-чужестранцев, чем результатом стихийной конкуренции между народами Средиземноморья. Также известно, что, хотя в эпоху Античности и существовали некоторые морские отношения на всем средиземноморском горизонте, ни один прибрежный народ, кроме населения Греции, Азии и Этрурии, не стал открывать и организовывать морские выходы для своей внутренней торговой деятельности. В точках, где сходились к морю естественные пути внутреннего обмена, колонии организовали такие выходы, и необходимый товарообмен позволил передовым и более развитым средиземноморским странам приобретать сырьё и полуфабрикаты из внутренних континентальных районов, а народам, живущим вдали от моря, получать посредством обмена готовые изделия и орудия, таким образом обеспечивая себя тем, что на их земле не производилось.

Однако выгода для внутренних регионов распространялась не дальше чем на несколько десятков или сотен километров от побережья. Колонизация не способствовала её распространению вглубь Европы. То, что Марсель играл роль главного южного моста сухопутной дороги, по которой могло поступать сырьё с Британских островов — путь по морю находился в руках карфагенян, — не означает, что именно марсельцы проложили путь вдоль Роны, Соны и Сены. Гораздо более вероятно, что это были кельты, которые продвигались на юг, осваивая рынок за рынком, что было целью этих передвижений в обоих направлениях, до южной границы с Марселем и находились в хороших отношениях с греческими колониями.

Эмпории, близ стен которых сформировался местный агломерат, казалось бы, тоже это доказывают. В основном передвижения были направлены вглубь континента, все более удаляясь от античного мира. По легенде аргонавты проделали путь к гиперборейцам и возвратились, спустившись по Роне. Из этого следует, что Одиссей действительно совершил круговое плавание: легенда отражает опыт путешественников, которые, отбыв из Ионии или городов северного понтийского побережья, поднялись по долине Дуная и, возможно, по Днепру и Дону.

Завязались первые контакты. Возможно, что сложность и дальность путей, ведущих в Центральную и Северную Европу, которые не представлялись столь привлекательными, как Азия и Египет, удержали впоследствии греков от освоения этих земель; следовательно, знание Европы ограничивалось прежними рамками. Приводя этот пример, я думаю, однако, что потрясающая ваза из Вике, найденная на пересечении дорог Роны, Соны и Сены, могла быть подарком, преподнесённым греками одному из местных правителей, чтобы свободно пройти через его земли. Путешествия вглубь континента, таким образом, датируются второй половиной VI века до нашей эры. Путь, по которому был привезён упомянутый огромный кратер, скорее всего пролегал через Марсель, куда он мог прибыть по морю.

Отметим в связи с этим, что морской транспорт отличался относительной скоростью от медленного караванного передвижения по сухопутным дорогам. Лишь в VII веке до нашей эры были изобретены и усовершенствованы большие суда с тяжёлыми парусами, которые заменили длинные суда с вёслами первого поколения — с ними Геродот связывал успехи ионийцев на Западе. Тяжёлые корабли, менее простые в управлении, но более пригодные для торговли, были изобретены на Востоке и позже использовались финикийцами, греками и этрусками.